Маша, Саша, Лена, Цай Юэ, или трудовые будни преподавателя РКИ

\\\\\\\В том году своей группы у меня не было. Первый семестр проходила по заменам, а во втором одна из наших преподавательниц уехала в Корею, и мне было поручено довести ее студентов до экзамена. Группа эта состояла из четырех человек: Маши, Саши, Лены и Цай Юэ. На самом деле, все четверо были китайцами. Но есть у нас на факультете такая традиция: давать студентам русские псевдонимы. Следуют ей почти все мои коллеги, по разным соображениям. Лично я – по грамматическим: имена у иностранцев часто попадаются неизменяемые, а, когда мы учим падежи, все же удобнее, если имя можно склонять. Иные полагают, что через эти кодовые названия наши пытливые ученики полнее погружаются в русское культурное пространство. Кто-то просто находит для себя слишком утомительным разучивать до 8 китайских имен за раз. А один оригинал устроил настоящий перформанс. Назвал своих студентов «Владимир Ильич», «Иосиф Виссарионович» и далее по списку, а потом сидел на уроках и радовался:
\\\\\\\
- Что скажете, Владимир Ильич? Надежда Константиновна, вы согласны? А что об этом думает Лаврентий Павлович?
\\\\\\\

\\\\\\\Но это так, к слову. В группе, которая досталась мне, все было куда скромнее: Маша, Саша, Лена. Цай Юэ под раздачу русских имен не попал – должно быть, был в тот день очень занят. Его хобби выдавал цвет его носа. Поговаривали, что у Цай Юэ был друг-милиционер, с которым они вместе упражнялись в изготовлении самогона. Видимо, по этой причине на занятиях Цай Юэ появлялся не часто.
\\\\\\\
\\\\\\\У Саши с Леной был роман. Выглядело это так. Посреди урока Саша что-то шептал Лене на ушко. Лена вскакивала и пулей вылетала из аудитории. Потом вскакивал Саша и несся за ней. Так они и бегали где-то до конца последней пары, а я оставалась тет-а-тет с Машей – самой выдающейся личностью факультета.
\\\\\\\
\\\\\\\Машу знали все. Представьте себе китаянку средних лет, которая разгуливает по коридорам с пустышкой во рту. Такую женщину трудно не заметить! Только вы не подумайте: Маша не впала в младенчество. Просто кто-то ее надоумил, что самый трудный русский звук – звук «р» — можно получить, если дергать детской пустышкой уздечку под языком. Вот Маша ходила и дергала, приговаривая: «тр-лр-трдррл».
\\\\\\\
\\\\\\\На самом деле, Маша была деловой женщиной. Пока она учила язык со своим первым преподавателем, ей не давала покоя мысль наладить торговлю кишками. «Киски, киски!» — раздавались Машины восклицания в стенах видавшей виды alma-mater. Когда же в группу пришла я, ее деятельную натуру захватила новая бизнес-идея: продавать удобрения. Правда, не знаю, из России в Китай, или из Китая в Россию. Но идея-то как хороша: возить дерьмо из страны в страну на случай, если где не хватает своего. Согласитесь!
\\\\\\\
\\\\\\\Как бы то ни было, но пока Цай Юэ осваивал русское культурное пространство, совершенствуясь в навыке самогоноварения, а Саша с Леной в избытке чувств носились по этажам, мне оставалось только открывать с Машей увесистый том журнала «Товары и цены» и разучивать, почем нынче удобрения. Потому что разучивать с Машей деепричастия, очевидно, смысла не имело: меньше всего в этой жизни Машу интересовали деепричастия. Хотя иногда и у нее просыпался интерес к лингвистике. Помню, стоял душистый май, шло дело к экзаменам. И Маша спросила:
\\\\\\\
- Скажите, пожалуйста, что такое «чём»?
\\\\\\\
- Маша, — говорю, — это падеж 6 (так на нашем сленге называется Предложный) от слова «что»: «о чём». Понятно?
\\\\\\\
- Да, — ответила Маша, — только вы скажите, что такое «чём»?
\\\\\\\
- Это «что» падеж 6, «что»-ди-лю-г (это я вроде по-китайски). Понимаете? Можно «думать о чём», «говорить о чём», «писать о чём».
\\\\\\\
- Понимаю, — уверенно парировала железная леди. — Но что такое «чём»?
\\\\\\\
\\\\\\\Я терпеливо открыла соответствующий раздел учебника. Записала пример: «Я думаю об удобрениях. – О чём вы думаете? – Об удобрениях». Сделали упражнение на Предложный в значении объекта мысли. Машино любопытство по-прежнему оставалось неудовлетворенным:
\\\\\\\
- Это понятно, а вы скажите, что такое «чём»?
\\\\\\\
\\\\\\\Так как Саша с Леной все еще не возвращались, а Цай Юэ был плотно занят с другом-милиционером, я снова взяла «Товары и цены». Фекальная тема была Маше явно ближе, и взгляд ее прояснился. Мы с живостью принялись изучать, за сколько можно купить вожделенный Машин товар.
\\\\\\\
\\\\\\\Моя коллега, — та самая, от которой мне и досталась в наследство эта феерическая группа, — упорно пыталась научить Машу говорить по-русски. Под конец трудового дня ее трясло и непреодолимо тянуло глотнуть чего-нибудь покрепче. А в одном американском бизнес-тренинге, который мне как-то довелось переводить, было записано золотое правило о работе с людьми: «Попадай в тон клиенту»! Мораль сей басни такова. Преподаватель! Попадай в тон своей клиентуре! Если кому-то интересно про удобрения, оставь свои умствования и учи с ним про удобрения. Только так ты спасешь свои нервы, а его – хоть чему-нибудь, да научишь.
\\\\\\\
\\\\\\\

Рубрика: Без рубрики

Некорректное поведение

\\\\\\\Как должен вести себя преподаватель? Понятно, что он должен вести себя корректно. Вот только одна проблема. Преподаватель русского для иностранцев все время имеет дело с людьми разных культур. Т.е. с представителями какой угодно культуры, только не его родной, русской. И поведение, которое с нашей «русской» точки зрения вполне корректно, в какой-то другой культуре может быть истолковано как совершенно недопустимое.

\\\\\\\Я помню историю, которую услышала ещё будучи студенткой. Группа американцев занималась с русским преподавателем. Как-то раз написали контрольную. На следующий день преподавательница РКИ раздавала студентам листы проверенных работ, комментируя: «Джон молодец, хорошо поработал. Джону 5. А у Джейн работа слабенькая, Джейн только 3″. Понятно, что эта женщина не имела в виду ничего плохого. Т.е. это нам с вами понятно. А у Джейн была истерика, и у всей группы тоже. Американцы побежали к администратору с жалобами и требованием заменить преподавателя. Потому что с позиций американского менталитета мой провал — это моё личное дело, и никто не должен ничего об этом знать.  Она очень задела Джейн и других, кому не удалось блеснуть на этой контрольной, и сделала это не по злому умыслу, а потому что искренне не подозревала, будто может этим кого-то обидеть.

\\\\\\\Эта история произвела на меня в своё время очень сильное впечатление. Ведь какому преподавателю захочется, чтобы студенты возмущались его поведением и кричали, что не могут с ним работать? Но и преподавательница в этом сюжете не сделала ничего предосудительного. Она просто, по чистой случайности, попала в такую точку, где российские этические нормы расходятся с нормами поведения, принятыми в США. И что же делать? Понятно, что тот, кто знает эту историю, никогда уже не станет называть американцам их оценки вслух.  Но понятно и то, что публичный комментарий чьих-то неуспехов — это только однин из примеров, маленький кристалл огромного айсберга межкультурных различий. Преподаватель РКИ никогда не будет владеть полным списком того, что считается неприличным у американцев. А у китайцев, у индийцев, у арабов? Тут есть отчего растеряться. Но должен же быть какой-нибудь выход.

\\\\\\\И выход я для себя нашла. Представим себя на месте студента. Да, в нашей культуре оглашать оценки не воспрещается. Но все же нам понятно, что узнать о тройке за контрольную — это не очень приятно. А если кто-то ещё поспешит оповестить об этом всех вокруг, то неприятно будет вдвойне. Так вот, такое поведение, которое у нас оставляет неприятный осадок, но все же не выходит за пределы допустимого, в какой-то другой культуре может оказаться верхом бестактности. А это значит, что, работая с иностранцами, недостаточно просто следовать нашим российским этическим нормам. Надо развивать в себе особую чуткость по отношению к ученику, помня: ты можешь всего-навсего поставить его в слегка неловкое положение, а в ответ получить взрыв, бурю негодования оттого, что, оказывается, ты грубейшим образом нарушил поведенческие нормы, принятые в ЕГО культуре.

\\\\\\\Под иные культурные нормы надо подстраиваться настолько, насколько лишь возможно. Например, для мужчины-мусульманина стресс и оскорбление, если им командует женщина, даже если эта женщина — преподаватель. Но ведь и мусульман нам приходится учить. Для себя я нашла такой выход: стоит сменить тон общения. Им нужно не приказывать, а советовать, рекомендовать, даже просить их — и тогда работа пойдёт вполне продуктивно.

\\\\\\\А бывает и так, что без нарушения чьих-то норм обойтись просто нельзя. Тогда над этими нормами нужно работать — сознательно и аккуратно. Например, в исламской культуре принято очень трепетное отношение к имени, и любые операции над этим именем воспринимаются как оскорбление. Но не можем же мы по-русски сказать «Я хорошо знаю Мохаммед» или «Вчера я встречался с Хоссейн». Мы все равно скажем «знаю Мохаммеда» и «встречался с Хоссейном». Но в таком случае, хотя бы не стоит говорить это просто так, ни с того ни с сего. Сначала нужно ученика к этому подготовить, осторожно объяснить, почему его имя меняется.

\\\\\\\Другой пример. Согласно представлениям, принятым на востоке, преподаватель не имеет права на ошибку. Если во время урока он допустил какую-нибудь описку или оговорку, он «потерял лицо». И ему легче провалиться сквозь землю, чем это признать. Не знаю, кто как, но лично я на такие условия не согласна категорически. Работать без права на ошибку — это входить в аудиторию на дрожащих ногах и выползать обратно с нервным тиком. А раз так, то и дать понять свою позицию надо вежливо, но решительно, с самого начала. Так я определила для себя. При первом же случае, как я скажу что-нибудь не то в корейской или китайской аудитории, я, заметив ошибку, широко улыбаюсь, взмахиваю руками: «Тьфу ты!» — и озвучиваю правильный вариант. Главное проделать все это без всякой тени смущения, громко и уверенно, всем своим видом давая понять, что именно так и должно быть. Тогда и ученики очень скоро приходят к убеждению, что в России, значит, надо вот так. И дальше вы уже живете душа в душу, испытывая от уроков не стресс, а удовольствие.

\\\\\\\Как-то раз оказалась я в таком щекотливом положении: студенты-буддисты заявили мне, что я «бог пятой категории», и собрались по случаю своего праздника совершить надо мной должный, по их мнению, обряд. Сначала я была в ступоре. С одной стороны, уважение к чужой культуре, чужим традициям, желание создать психологический комфорт людям, оказавшимся далеко от родины… Но с другой — все внутри меня так восставало против обряда поклонения моей персоне и так противоречило моим собственным убеждениям (ведь могут же и у меня быть какие-нибудь, в конце концов!)… И, по размышлении зрелом, я очень попросила студентов не биться головой об пол. В итоге, к консенсусу мы-таки пришли: пресловутый буддистский праздник отметили чаепитием в аудитории.

\\\\\\\Та же проблема межкультурных различий работает, конечно, и в другую сторону: что-нибудь, что совершенно нормально в культуре ученика, может оказаться не вполне приличным с нашей точки зрения. Но с этой проблемой справиться легче: просто преподавателю русского для иностранцев не стоит быть слишком обидчивым. Чего ж обижаться, если никто не обижает? Помню на  эту тему такую историю. Студенты-индусы сказали своему преподавателю РКИ, женщине довольно-таки полной, что она ходит, как слон. Преподавательница оскорбилась. А это был комплимент. Потому что слоны, оказывается, при всем своем весе двигаются очень плавно и грациозно. Эту историю лично я нахожу очень поучительной. С тех пор, я как её услышала, я взяла себе за правило: если мне сказали что-то экстравагантное, я улыбаюсь и отвечаю: «Спасибо», — на случай, если это был комплимент. Потому что, если на самом деле это был не комплимент, а ругательство, я все равно ничего не теряю: получив позитивный ответ, выругавшийся устыдится.

\\\\\\\Не стоит обижаться на испанцев, когда они упорно говорят вам «ты». Просто в их языке тоже различаются два обращения, но по отношению к преподавателю в Испании принято употреблять «tu» — нечто вроде нашего «ты». Можно попытаться объяснить им, что «tu» и «ты» — это не вполне одно и то же, но не стоит трактовать это как знак неуважения.

\\\\\\\Вообще, с годами практики я пришла к убеждению: каждый раз, как студенты говорят что-нибудь странное, скорее всего, они или говорят не то, что имеют в виду, или, по крайней мере, как-то совсем иначе, чем мы, это воспринимают.
\\\\\\\
\\\\\\\

Рубрика: Без рубрики

Братья-мусульмане

\\\\\\\Когда преподаешь русский язык иностранцам, надо все время держать в уме, что ты имеешь дело  с людьми другой культуры, другого менталитета. Так, что у них не только язык, но и вообще все в голове устроено как-то иначе. Всех особенностей заранее знать невозможно. Но с практикой кое-какие познания появляются. Вот, например, разительно отличаются от наших многие «представления о жизни» у людей исламской культуры.

\\\\\\\Помню, как состоялось мое посвящение в эти тайны, о которых я, по молодости, и не подозревала ничего.

\\\\\\\Это было где-то в первые годы моей работы в ЦМО. Меня попросили выйти в одну группу, подменить заболевшую преподавательницу. Я ей позвонила – узнать, что за группа и чем с ними заниматься. Коллега была ужасно общительна, о студентах поговорить любила с чувством, с толком, с расстановкой.

\\\\\\\- Вот, — начала она, — группа у меня замечательная. Китаец, кореяночка девочка. Есть один турок. Ну, знаете… если, например, вы у него что-нибудь спросите, а он отвечать не станет и отвернется, так вы не обращайте внимания: он всегда так. Если устроит скандал, вы только не принимайте на свой счет: он со всеми обычно скандалит.

\\\\\\\«Мама! – думаю я, — за что?! Не хочу к турку». А коллега приветливо продолжает:

\\\\\\\- Ну, сами понимаете, — мусульманин. У них там женщина – это вообще не человек, женщина-преподаватель – нонсенс. У них, да чтоб женщина мужику указывала! Унизительно для мужского самолюбия. Да еще такая женщина, как вы: которая моложе его. И как ошибки ему исправляешь – так для него личное оскорбление…

\\\\\\\У меня все внутри захолонуло: не хочу я к турку выходить!!!

\\\\\\\Но хочешь, не хочешь – а придется. В конце концов, хорошо еще, что только на замену, — а вот она, бедняжка, вообще все время с ними мается.

\\\\\\\Ну, набралась я храбрости. Прихожу. Здороваюсь, улыбаясь как можно прилежней. Турок тоже благосклонно так улыбается в ответ. Очень скоро дошло до опроса. Ну, сначала я китайцу вопрос, потом кореяночке девочке, дошла очередь и до турка. Приготовившись к любому варианту развития событий, я набрала побольше воздуха и спросила у него – то, что полагалось, по пройденному материалу. И сижу, улыбаюсь. Он, на удивление, тоже улыбается и отвечает. Но отвечать он, вообще-то, не сильно умел, потому что раньше все больше скандалил, вместо того, чтоб работать, как человек. Так что ответ у него получился – в одном предложении 12 ошибок. У меня аж в глазах потемнело от страха: как же эти ошибки сейчас исправлять-то? Когда для него это – личное оскорбление? Так еще и в 12-кратном размере. Да на глазах всего честного народа, и еще среди прочих – девчонки-малявки корейской, к которой, совершенно не по рангу, никаких претензий… Ну, как тут выпутываться бедному преподавателю РКИ, скажите на милость? Дрожа внутренне всеми поджилками, а внешне улыбаясь до ушей, я издаю восклицание:

\\\\\\\- Ах, замечательно! Но только… давайте подумаем: если здесь так-то и так-то, то сказать надо…? А вот тут, смотрите: то-то и то-то, значит, говорим…?

\\\\\\\Турок сидит по-прежнему смирно и даже с улыбкой, отвечает. Так, шаг за шагом, все 12 ошибок мы с ним разобрали, исправили. «Может, и оставить его в покое, а?» — задергался внутренний голос. Но преподавательский педантизм победил: студент должен озвучить правильный ответ целиком, от начала до конца! И только тогда задание можно считать сделанным. Видимо, слишком сильное во мне супер-эго засело. Раскомандовалось так некстати. Зажмурившись для храбрости и улыбаясь настолько елейно, насколько это можно было из себя выдавить в сложившейся обстановке, я пропела:

\\\\\\\- Ну, вот как хорошо. А теперь давайте скажем эту фразу еще…

\\\\\\\Турок выдержал снова: не вспылил, не отвернулся. Опять подчинился и фразу, действительно, повторил. С 6 ошибками на этот раз.

\\\\\\\Внутренний голос взвыл, как будто ему отдавили больную мозоль. Но супер-эго скомандовало: работай, давай!

\\\\\\\Улыбаясь до боли в скулах и щурясь от страха, но делая вид, что как будто от удовольствия, я восторженно прошептала:

\\\\\\\- Просто отлично! Но только вот здесь, чуть-чуть совсем, вы же все знаете, да? Здесь же надо было сказать…

\\\\\\\Словом, эта песня хороша, начинай сначала.

\\\\\\\Долго ли, коротко ли, но дошли мы и до того, что турок озвучил-таки фразу без всяких ошибок.

\\\\\\\Весь урок я чувствовала себя, как на пороховой бочке. С каждым новым обращением к вспыльчивой личности исламской ментальности внутри у меня все переворачивалось: а ну, как рванет? Не рвануло. Турок остался доволен, даже меня после этого зауважал. После 3 пар я себя чувствовала, как выжатый лимон.

\\\\\\\Потом у меня были еще контакты с представителями мусульманского мира. И оказалось, что турки бывают разные, потому что Турция – государство светское, там у них свобода совести официально. И если турок не очень верующий, то описанные проблемы стоят с ним не так остро. Это почти что европеец, только темпераментный, немного хвастливый и патологически неспособный делать домашние задания. Видимо, такая категория, как «домашнее задание», в турецком менталитете не представлена — без всякой связи с религиозными убеждениями.

\\\\\\\А вот иранцы, к примеру, — те публика посуровей. В Исламской Республике Иран ни о какой свободе вероисповедания речи нет. Там, если женщина выйдет куда-нибудь без платка, ее забирают в полицию, а носят платок с 5-летнего возраста. Там школы – есть мужские, есть женские, а так, чтобы вместе, — ни-ни. Там и мясом торгуют исключительно «мусульманским», т.е. мясом телят, заколотых с молитвой и непременно к Мекке лицом, и никакого другого мяса по всему Ирану не сыщешь, хоть бы и для приезжих… Словом, никаких вольностей, жестко все так – что куда там. Ну, и ребята они – соответственно. Но и с ними, как выяснилось, можно найти общий язык. При ближайшем знакомстве они оказываются людьми доброжелательными и милыми вполне, если только держать в голове, при любых обстоятельствах, что – упаси тебя Боже задеть за это больное их место – пресловутое мужское самолюбие. Непросто с ними бывает только сначала, пока не привыкли. И тяжко еще, если парень, и вправду, не блещет смекалкой. Потому что этот прискорбный факт преподаватель женского пола должен скрывать от него очень тщательно, не то – грянет буря.

\\\\\\\Ну, и необходимо, конечно, уважать их религиозные чувства. Чувств у них много. Когда они включают какой-нибудь девайс, электронный словарь, например, там первым делом появляется надпись: «Во имя Аллаха», — и только потом уже собственно словарь. И домашние задания подписывают тоже: «Во имя Аллаха». Иногда так забудут, несколько раз не подпишут, а потом как спохватятся – и строчат: во имя Аллаха, во имя Аллаха, во имя Аллаха…

\\\\\\\Помню первых иранцев, которые были «моими». В смысле, что к ним я выходила не эпизодически на замену, но что это была моя группа. Моя собственная. Среди прочих студентов – трое юношей из Ирана. Молоденькие совсем, лет по 17. В скобках замечу, что, если вы представляете личностей с усиками, животом, а местами и с плешкой, то такими они становятся несколько позже, а в 17 лет обладают внешностью голливудской. И вот, подходят они ко мне как-то, и с вызовом говорят:

\\\\\\\- А вы знаете, что Христос – это не Бог? Христос – пророк!

\\\\\\\Не смутившись нимало, я тут же ответила:

\\\\\\\- Да, да, знаю. У вас Христос – это пророк, а у нас Христос – Бог.

\\\\\\\Еще помню огромного чернокожего студента из Марокко. В перерыве между уроками я, не теряя времени, уселась проверять домашние задания. Вдруг – глядь – этот парень, ни с того ни с сего, стаскивает ботинки. Потом залезает на стол. До меня не сразу дошло. В общем, садится на стол, среди ручек, тетрадок и прочей, понимаете, канцелярии, уставившись в некую точку (меня всегда изумляет: откуда они знают, с какой стороны Мекка? с компасом, что ли, ходят?) и начинает молиться. Смотрю: китайцы бочком, бочком, и выкатились из аудитории. А я сижу тут напротив него со своими домашними заданиями, как дура. Ну, пришлось и мне встать и выкатиться вслед за китайцами, а тетрадки уже после уроков смотреть. Потом на факультете мусульманскую молельню организовали. Чтобы они больше не ставили нас в такое нелепое положение.

\\\\\\\Специфика исламского восприятия – хотя ты теоретически как бы и знаешь, что она существует, — то и дело застает тебя врасплох. Помню, читали с моими иранцами текст «про свинину». В смысле, «про свинину», — этот так называем его мы, официально названия он не имеет. Это рассказ одного известного советского писателя, адаптированный для иностранцев. Смысл текста вкратце таков. Повествование ведется от лица мальчика из мусульманской семьи в немусульманском окружении. Детей в семье было трое – он, брат и сестра. Как истинные мусульмане, свинины они не ели. Герой наш и его сестра очень любили заходить к соседям, но те, как на беду, то и дело предлагали им бутерброды со свининой. И вот, как-то раз, сестра не удержалась и попробовала. Мальчик сначала родителям не сказал. Но на следующий день отец подарил всем троим ребятишкам по бедному советскому подарку – по тетрадке. Нашему герою это показалось несправедливо: брат плохо учится, сестра ела свинину, а подарки у всех одинаковые. Он считал, что ему полагается больше, но терпел. И вот уж когда в тетради сестры оказалось еще и две промокашки… Он не выдержал и объявил: «А она вчера ела свинину!» После чего отец его отлупил, приговаривая: «Предателей в моей семье еще не было». Заканчивался текст резонерским абзацем примерно такого содержания: «С тех пор прошло много лет. Я давно уже ем свинину, хотя и не стал от этого счастливее. Но урок, преподанный отцом, я запомнил на всю жизнь: никакая идея не может оправдать предательства, а в основе предательства лежит маленькая капля зависти».

\\\\\\\- Скользкий рассказ, с иранцами лучше не читай, — советовали мне коллеги постарше.

\\\\\\\Но поскольку я сама абсолютно ничего криминального ни с какой точки зрения тут не видела, то задала. На следующий день походят ко мне мои иранцы и категорически заявляют:

\\\\\\\- Мы не согласны с этим текстом!

\\\\\\\- Почему? – интересуюсь я, полагая, что, видимо, они считают, будто предательство идеей оправдать можно.

\\\\\\\- Потому что в конце он ел свинину! – был ответ.

\\\\\\\Вот уж, чего я никак не ждала!

\\\\\\\Обсуждаем прочитанное. Спрашиваю: «Вы согласны, что надо было наказать мальчика, а не его сестру?» Этот вопрос я адресовала самому вольнодумному из троих. Он ко мне с исламскими текстовками никогда не подходил и вообще полагал, что в платках с 5 лет и в раздельных школах нет ничего хорошего, что даже от этого в Иране люди грустные и песни печальные… В общем, спрашиваю:

\\\\\\\- Скажите, пожалуйста, вы согласны?

\\\\\\\- Да! – выпаливает вольнодумец.

\\\\\\\- А почему? – и опять я наивно ожидаю резонерства на тему, что, мол, никакая идея не может…

\\\\\\\- Потому что мальчик должен был смотреть за сестрой!

\\\\\\\Вот те на!

\\\\\\\В другой раз была у нас «Счастливая скамейка». Этот текст мы читали на время, в качестве тренировки перед экзаменом. Краткое содержание: молодой человек сидел на скамейке с книжкой. К нему подошла некая девушка со спящим младенцем в коляске и попросила присмотреть за дитем, пока она сбегает в магазин. Некоторым оправданием столь безрассудного поступка может служить то обстоятельство, что и этот текст, как предыдущий, был еще от советских времен, когда оставлять детей вот так одних или с незнакомцами было почти что в порядке вещей. Однако, как только взбалмошная девица скрылась из виду, хлынул ливень, младенец раскричался. В такой критической обстановке бедный юноша не мог придумать ничего лучше, как принести орущее дитя к себе домой. Где его встретили родители и, естественно, решили, что это их внук, только неизвестно, от кого. Затем следовал длинный комичный диалог, в котором молодой человек тщетно пытался оправдаться перед папой и мамой. Заканчивалась история тем, что девушка нашлась, и оказалось, что младенец этот приходится ей не сыном, а племянником, а сама она свободна. В качестве хеппи-энда герои поженились.

\\\\\\\Когда время на чтение по регламенту истекло, я спросила:

\\\\\\\- Ну, как? Все успели? Понятно?

\\\\\\\- Мы не поняли, — отозвались иранцы.

\\\\\\\- Как, не поняли?! – запричитала я. – Уже май, вы элементарные тексты не понимаете! Что ж на экзамене-то делать будем?

\\\\\\\- Мы не поняли, — иранцы настаивали на своем.

\\\\\\\- Ладно. Ну, что непонятно?

\\\\\\\- Родители подумали, что он женился, а им не сказал?

\\\\\\\Сначала я лишилась дара речи. Потом спохватилась и спешно замямлила:

\\\\\\\- Ну, да, примерно так они и подумали. Что женился.

\\\\\\\А что было делать? Не говорить же, что жениться тут, в общем-то, необязательно.

\\\\\\\Похожую историю я слышала и от коллеги. Они с иранцами аудировали диалог: молодой человек, иностранец, стоит на остановке. Рядом ждет автобус русская девушка, одна, как перст. Он к ней подходит и объясняет: мол, я иностранец, учу русский язык, нужна практика, давайте, что ли, поговорим, пока стоим тут, все равно нечего делать.

\\\\\\\Иранцы выслушали диалог с большим вниманием. Потом один задумчиво произнес:

\\\\\\\- А что, в России можно знакомиться с девушкой на остановке?

\\\\\\\Преподаватель закашлялся от неожиданности. Надо выкручиваться. И она завыкручивалась: мол, этот молодой человек ведь ничего такого не хотел, он только поговорить, по-русски, ну, для практики, и все тут, а поговорить – что ж тут…

\\\\\\\- Ну да, да, поговорить, для практики, — энергично закивал иранец. – Я же хороший человек и не хочу…

\\\\\\\Тут он задумался, как бы это сказать по-русски. Но слова такого он все равно не знал и сформулировал:

\\\\\\\- Я же хороший человек и не хочу — жениться!

\\\\\\\Кстати, потом я узнала, почему такая реакция. В Иране практикуются «пробные браки»: брак на неделю, брак на день, – да хоть и на час.

\\\\\\\- А уж на час-то зачем?! – не выдержала другая моя коллега, которой студенты и поведали об этой диковинке брачного института в Иране.

\\\\\\\- А затем, — пояснили ей иранцы наставительно, — если что, мужчина несет ответственность.

\\\\\\\Она согласилась, что свой смысл тут, конечно, есть. Все ж, если что, то не приблудила – зачала в браке. От законного, можно сказать, супруга.

\\\\\\\Вот такие бывают чудеса на белом свете.

\\\\\\\Еще об одной неожиданной особенности исламского менталитета я узнала по чистой случайности. Была как-то раз на РКИшном семинаре. Там некая дама с видом мэтра излагала свое методическое ноу-хау: «Прежде, чем изучать язык, человеку нужно получить общее представление о том, что предстоит изучать. Например, узнать, что в русском есть падежи. Как объяснить это без языка-посредника, когда студент еще ни слова по-русски не знает? – она обвела торжествующим взглядом собравшихся и заключила, – …а вот как: я склоняю их имена. Говорю: по-английски ты Майкл, а по-русски ты Майкл, Майкла, Майклу, Майклом, о Майкле!»

\\\\\\\Я пришла, поделилась с коллегой – новейшими, так сказать, достижениями методической мысли. А она мне:

\\\\\\\- Это хорошо, что Майкл. А будет там не Майкл, а какой-нибудь, скажем, Мухаммед – так можно и по морде получить.

\\\\\\\Так я узнала: мусульмане до крайности трепетно относятся к своим именам.

\\\\\\\Узнала я это как нельзя кстати, потому что предупрежден значит вооружен.

\\\\\\\Вот, была у меня группа, — публика Старого и Нового Света, самая экзотическая. Дошли до Винительного одушевленного. В этом месте я всегда даю такое задание:

\\\\\\\- Каждое утро мы говорим: «Я рад вас видеть». Скажите, кого вы рады видеть? –

\\\\\\\и тут студенты перечисляют присутствующих в Винительном падеже:

\\\\\\\- Я рад видеть Дон Кюна, Корину, Хасана…

\\\\\\\- Я не Хасана, я Хасан!

\\\\\\\Вот оно, началось. С терпеливой улыбкой я принимаюсь за объяснение:

\\\\\\\- Ну, конечно же, вы Хасан. Именно поэтому в четвертом падеже (так на языке РКИ называют Винительный) будет буква «-а»: «Хасана».

\\\\\\\- Я не Хасана! – не отступает разгневанный турок.

\\\\\\\- Да, да, конечно. Если бы вы были Хасана, то в этой фразе мы бы сказали: «Я рад видеть Хасану». Мы же так не говорим. А говорим – «видеть Хасана». Это и значит, что вы Хасан.

\\\\\\\- Да не Хасана я! Я Хасан!!! – видно, проняло его не на шутку. Хотя умный же парень, а вот ведь – какая загвоздка.

\\\\\\\- Знаете, — пытаюсь я зайти с другого конца, — если вам это неприятно, давайте вы для упражнений возьмете себе какое-нибудь русское имя: Антон или Виктор, или что вам нравится. В жизни мы будем звать вас Хасан, а в упражнении – как-то по-русски.

\\\\\\\- Не хочу русское имя! Я Хасан! Вот Эндрю же вы не меняете!

\\\\\\\- Это потому что Эндрю – не русская модель. Русское слово в первом падеже (Именительном то есть) не может кончаться на «–ю». Вот и не меняется. А ваше имя кончается на согласный, совсем как «Антон»: «рад видеть Антона», «рад видеть Хасана».

\\\\\\\- Хорошо. У меня есть второе имя – Фатих. Тогда я буду Фатих.

\\\\\\\- Но это ничего не меняет. Все равно ведь согласный. Тогда мы скажем: «я рад видеть Фатиха».

\\\\\\\Несчастный Хасан аж взвыл:

\\\\\\\- Послушайте! Не надо меня менять!

\\\\\\\- Поймите, Хасан. В четвертом падеже – если это «он, кто» — мы меняем, а если «он, что» — то не меняем (так на языке РКИ звучит правило про одушевленность). Если мы не будем вас менять, то получится, что вы – это не «кто», а «что».

\\\\\\\В общем, с грехом пополам, я его убедила. Согласиться на то, чтоб склонять его имя. От русского псевдонима отказался он наотрез. Чтоб уладить проблемку, ушло чуть не пол урока. Хорошо, что была предупреждена. А то – поди ж ты: «Хасан, Хасана, Хасану, Хасаном, о Хасане»! Да с ходу, без объяснений, при первом знакомстве с тичером и с языком. Представляете, что это бы было? Лучше, по-моему, даже не представлять.

\\\\\\\Вот такие они — люди исламского мира глазами русского преподавателя. Люди, в общем-то, неплохие, и при правильном подходе жить с ними можно — душа в душу. А преподавателю русского для иностранцев жить вообще весело. Хоть нелегко. Потому что помимо прямой задачи — обучать русскому языку, ему приходится выполнять ещё одну, не менее трудную и не менее важную: делая своё дело, вписываться в рамки чужой этики, о нормах которой ему почти никогда ничего неизвестно. Хорошо, если кто-нибудь вовремя что-то подскажет, а часто — идешь просто наощупь, прислушиваясь только к внутренним ощущениям и внимательно наблюдая за реакцией учеников.
\\\\\\\\\\\\\\
\\\\\\\

Чей, чей? – Свой!

\\\\\\\Русский язык на каждом шагу расставляет ловушки тем доверчивым иностранцам, которые с чистым сердцем возьмутся его изучать. Даже там, где совсем и не ждал бы, где и нарочно не выдумаешь. А изобретательный русский язык бах – и уже поставил незаметно подножку.

\\\\\\\Вот возьмем, к примеру, слово «свой». Ну, казалось бы, любому ясно, когда говорить «мой», когда «твой», когда «его». И вдруг – откуда ни возьмись – «свой». Это что еще такое? Ну, если по сути? – Так, по сути, это совершенно то же самое, что «мой», «твой», «наш», «ваш», «его», «ее», «их». Но только иногда мы говорим, как все нормальные люди, «мой», «твой» и т.д., а иногда – вместо всего этого – «свой». И когда же нам нужно это самое «свой»? И как еще растолковать эту хитрость иностранцу?

\\\\\\\На первый вопрос – когда мы это говорим – человеку с фундаментальным филологическим образованием ответить не трудно: «свой» — это принадлежащий субъекту действия. Со вторым – как теперь донести это до иностранца – обстоит куда хуже. Многие преподаватели РКИ бьются над этой задачей, так и не находя удовлетворительного решения.

\\\\\\\Вспоминаю свою первую группу. Китайскую, нулевую. Я им, помнится, так и сказала – все, как есть, начистоту: «Свой — это тот, который принадлежит субъекту». Никто ничего не понял. Сколько ни бились мы над этой формулировкой, как ни жестикулировали, ни подпрыгивали и иными путями ни изображали пресловутую принадлежность субъекту действия, — было глухо, как в танке.

\\\\\\\Многие из моих коллег исповедуют философию яркого примера. Применительно к данному случаю, рисуют двух мужчин и одну женщину и объясняют, что этот человечек любит свою жену, а тот – его жену. Говорят, это даже работает. Т.е. про жену иностранцы схватывают. Сложнее с тем, чтобы перенести этот принцип с жен на иные объекты обладания.

\\\\\\\Еще я слышала о таком варианте объяснения: если «свой», то в ситуации на одного человека меньше. И это, в общем, логично. «Я поговорил с твоим братом», — здесь есть «я», «брат» и – как бы незримо – «ты, чей это брат». Ср. «Я поговорил со своим братом»: «я» и «брат» по-прежнему налицо, а этот третий, незримый, из ситуации исчез.

\\\\\\\В этом объяснении меня смущает только тот момент, что человек, на которого в случае «свой» становится меньше, изначально присутствует в ситуации настолько неявно, что и его исчезновение тоже может остаться незамеченным. Что присутствие, что отсутствие, — одинаково.

\\\\\\\Как бы то ни было, но, потерпев фиаско с толкованием слова «свой» в первый раз, дальше я решила действовать наверняка. Я решила придумать такое объяснение, которое сделало бы местоимение «свой» понятным для всех, а не только для отдельных особо догадливых личностей. И к тому же еще чтобы в этом объяснении была заложена возможность быстрой подсказки. Если, например, иностранец скажет: «Я поговорил с моим братом», как ему так намекнуть на ошибку, чтобы он с ходу понял, про что речь, и исправился бы на «со своим»? Чтоб без долгих рассуждений про жен и иные трудности семейной жизни, а по-простому, одним-двумя словами? Такие «формулы подсказки» совершенно необходимо зашифровывать в первоначальном объяснении.

\\\\\\\Итак, думала я, думала, и, наконец, придумала. Может быть, объяснение и длинновато, но много – не мало. Если ученик чересчур сообразителен, то часть пунктов можно и пропустить. А вот если смекалкой не блещет – дайте ему все целиком, в полном объеме, и он поймет. После этого поймет и самый последний тугодум.

\\\\\\\Итак, первое, что я делаю, — это прибегаю к «методу повивальной бабки», знаменитому методу Сократа. Заключается он в том, что не надо давать человеку готового правила. Вместо этого надо помочь ему «родить» это правило самостоятельно. Так мы избежим кивания головой из одной только вежливости – мол, «понятно», когда ровно ничего не понятно. И, если уж студент этим знанием сам разродится, то и помнить его будет лучше, и использовать.

\\\\\\\Итак, вначале я пишу приблизительно следующее:

\\\\\\\Я поговорил с твоим братом.

\\\\\\\Я поговорил с его братом.

\\\\\\\Я поговорил с моим => со своим братом.

\\\\\\\Это мой брат.

 

\\\\\\\Мы уже заплатили за вашу парковку.

\\\\\\\Мы уже заплатили за их парковку.

\\\\\\\Мы уже заплатили за нашу => за свою парковку.

\\\\\\\Вот наши парковочные места.

 

\\\\\\\Она познакомилась с моим новым начальником.

\\\\\\\Она познакомилась с вашим новым начальником.

\\\\\\\Она познакомилась с ее => со своим новым начальником.

\\\\\\\Ее начальник господин Петров.

\\\\\\\Я прошу студентов внимательно посмотреть на эти примеры и сказать, как им кажется, в каком случае надо говорить слово «свой». Уже на этом этапе начинаются первые озарения:

\\\\\\\- Если это я, и брат мой, то «свой».

\\\\\\\- И если мы, и парковка тоже наша, то «своя».

\\\\\\\Ну, и так далее. Но не спешите праздновать победу. Не все же такие догадливые. А я обещала такое правило, которое окажется по плечу всем и каждому без исключения.

\\\\\\\Итак, после первых догадок преподаватель РКИ торжественно рисует нечто вроде таблицы Пифагора, где по горизонтали подписывает притяжательные местоимения, а по вертикали – личные. И начинает заполнять ее под диктовку учеников, задавая им наводящие вопросы вроде:

\\\\\\\- Итак, если это «я», брат тоже «мой», то говорим…?

\\\\\\\- «Свой».

\\\\\\\- А если это «я», а брат «твой», тогда…?

\\\\\\\- «Твой».

\\\\\\\И так далее. В результате наших совместных усилий вырисовывается вот что:
\\\\\\\

мой твой его* ее* наш ваш их*
я свой твой его ее наш ваш их
ты мой свой его ее наш ваш их
он* мой твой свой ее наш ваш их
она* мой твой его свой наш ваш их
мы мой твой его ее свой ваш их
вы мой твой его ее наш свой их
они* мой твой его ее наш ваш свой

\\\\\\\
\\\\\\\И потом переформулируем это же в краткие формулы, которые потом будут работать как экспресс-подсказки:

\\\\\\\Я + мой = свой

\\\\\\\Ты + твой = свой

\\\\\\\Он + его = свой*

\\\\\\\Она + ее = свой*

\\\\\\\Мы + наш = свой

\\\\\\\Вы + ваш = свой

\\\\\\\Они + их = свой*

\\\\\\\Потом преподаватель русского для иностранцев должен сделать еще комментарий о том, что это же правило работает и в другую сторону. Иначе говоря, как во фразе со словом «свой» мы понимаем, чей он, если «свой» —  это может быть и «мой», и «твой», и «его», и «наш», и «ваш» и еще «их»? А понимаем так: если это «я», то «свой» значит «мой», если «ты», то «свой» — это «твой», и так далее.

\\\\\\\Например, мы слышим: «Я поговорил со своим братом». Как вы понимаете,  «со своим братом» – это с чьим? И почему? А если «ты поговорил со своим братом», — чей это брат тогда? А если «он поговорил со своим братом», — тогда с чьим?

\\\\\\\На эти вопросы иностранцы отвечают без труда. А потом зададим им еще один, на засыпку. Например, я скажу: «Это свой брат». Здесь чей это брат? Это, вообще, можно как-то понять? – Нельзя. Поэтому слово «свой» здесь сказать нельзя тоже. Каждый раз, когда мы говорим «свой», мы четко понимаем, чей он. Если же непонятно, слово «свой» не употребляется.

\\\\\\\То же – «Вот свои парковочные места» или «Свой начальник господин Петров». Здесь совершенно непонятно, чье все это, а потому так мы и не говорим.

\\\\\\\Другое дело, если сказать, например: «Возьми свою сумку». Понятно, о чьей сумке идет речь? «Скажите мне номер своего паспорта». Чей это паспорт? – Ну, очевидно.

\\\\\\\Т.е. еще мы можем сказать «свой», если глагол стоит в форме императива. В таких фразах нет слов «ты», «вы», но все равно понятно, что значит «свой», – что это «твой» или «ваш».

\\\\\\\Для вящей убедительности в этом месте стоит сделать такое упражнение: преподаватель говорит фразы со словом «свой», а студенты – как они понимают, чье это.

\\\\\\\Однако это еще не все. Остается вот какая проблема. Если сказать «я» или «ты», или «мы», «вы», всегда понятно, кто это. В каждой конкретной ситуации «я» – это только один человек (я, который сейчас говорю), и «ты» – один конкретный человек (ты, кому я сейчас говорю). А вот, если взять местоимение он, то «он» – это кто? Например, мы с вами разговариваем: «я» – это я, «вы» – это вы, а мой муж – это «он», ваш отец – это тоже «он», ваш начальник – тоже «он». В одной и той же ситуации «он» – это могут быть разные люди.

\\\\\\\В этом месте я рисую Антона и Бориса и подписываю: «Антон (он)», «Борис (он)». Например, они сейчас в аэропорту, получают свой багаж. У Антона черный чемодан, — говорю я, пририсовывая рядом с Антоном чемоданчик и подписывая: «чемодан Антона (его чемодан)». — И у Бориса такой же черный чемодан. – Я рисую другой чемоданчик рядом с Борисом и делаю надпись: «чемодан Бориса (его чемодан)».

\\\\\\\На этот раз и Антон, и Борис осмотрели багаж очень внимательно и все сделали правильно:

\\\\\\\Антон взял чемодан Антона. => Антон взял свой чемодан.

\\\\\\\Борис взял чемодан Бориса. => Борис взял свой чемодан.

\\\\\\\Потому что в прошлом месяце, — продолжаю я свои дотошные объяснения, — они тоже одновременно ездили в командировку, но в аэропорту  были не очень внимательны и перепутали чемоданы:

\\\\\\\Антон взял чемодан Бориса. => Антон взял его чемодан.

\\\\\\\Борис взял чемодан Антона. => Борис взял его чемодан.

\\\\\\\Все это рассуждение подытоживается в еще одну маленькую таблицу:
\\\\\\\

* его (Антона) его (Бориса)
он (Антон) свой его
он (Борис) его свой

\\\\\\\
\\\\\\\Вот почему в первоначальной, общей, схеме рядом с «он» – «его», «она» – «ее», «они» – «их» мы поставили звездочки: эти случаи требовали особого пояснения. Ведь, теоретически, «он» + «его» может быть и «свой», и «его». Если «он» и «его» – это одни человек, то будет «свой». Например, «он»-Антон и «его» чемодан-чемодан Антона на выходе дадут нам слово «свой»: «Антон взял свой чемодан». А если это люди разные, то говорим «его». Допустим, если «он» — это Антон, то чемодан Бориса – «его» чемодан. Очевидно, что то же рассуждение будет верно и для ситуаций «она» – «ее», «они» — «их». Ну, скажем, если в командировки летали не Антон и Борис, а Анна и Ольга, или же целая группа товарищей.

\\\\\\\И затем – тренировка, тренировка, тренировка. Но с таким подспорьем – и тренировка, и практика будут идти на ура, уверяю я вас.
\\\\\\\
\\\\\\\

Иностранцы – как дети. Особенно, если корейцы.

\\\\\\\На бедолагу, который приехал в Россию из своего прекрасного далека, градом начинают сыпаться трудности. Сыплет трудностями русский язык. Неприветлив русский язык для иностранцев. Но не только от русского как иностранного будет болеть голова. Реалии российской жизни, — вот настоящий удар для непосвященных!

\\\\\\\Представьте себе персонажа из Южной Кореи. Да знаете ли вы, что такое – Южная Корея? Это такая страна, где нет снега и льда, где жизнь ясна, как Божий день, проста, как 5 корейских вон. Там, оставив айфон на столике в людном кафе, вы на следующий день найдете его, где забыли. Ну а если не знать языка, то, рассчитываясь с парикмахером или таксистом, можно просто дать кошелек: он возьмет ровно то, что ему причиталось по счету. Словом, много чудес совершается в Южной Корее. Не страна, а большая теплица. И оттуда – один персонаж, натуральный тепличный кореец, приезжает в Москву.

\\\\\\\Был у меня такой ученик столько-то лет назад. Звали его… ну, скажем, к примеру, что Чен. Прилетел он, как старший менеджер крупной корейской компании Х – проводить разработки совместно с профессорами именитого вуза Москвы под названием Z. В кожаной курточке и без шапки. Снял офис, с профессорами договорился. И стал ждать, когда же научные разработки двинутся в гору. Только у профессоров времени не было – просто, хоть плачь. А на Москву шаг за шагом наступала зима.

\\\\\\\После первых ноябрьских морозцев от машины Чен отказался. Мол, в родимом Пусане, на берегу океана, заморозков не бывает – вот и не научился Чен водить машину по льду. Покосившись на курточку, я поежилась и сказала, что русскую зиму в этом не перезимовать. Он мне не поверил. И мужественно наматывал километры до офиса и обратно вот в таком легкомысленном виде, в то время как я уже зябла в пуховике.

\\\\\\\Мороз крепчал. Маразм крепчал заметно. Профессора надраивали окна в Ченовом офисе. Втянув голову в плечи, Чен попросил, чтоб ему бы оставили тоже окошечко на помывку. Рассудив, что, должно быть, это часть национальной культуры. Я тихонько ему пояснила, что, вообще-то, мыть не обязательно. Бедняга высказал все, на что лишь способен кореец: «Мы им платим такие деньги! А уборщица столько не стоит!!!» Он больше не понимал, как бы это еще понять. Научные разработки стояли на мертвой точке. Столбик термометра уползал устрашающе вниз.

\\\\\\\Зима в том году выдалась – на загляденье. Где раки зимуют, как говорится, — узнали все. Застыла зима на отметке -30. Такого и я-то не видела никогда. Помню, болтаем мы с тетушками ЦМОшными нашими. И болтаем, болтаем, и что-то домой не идем. Покуда одна не озвучила коллективное бессознательное: «Девочки, просто мне страшно на улицу выходить!» На улице от мороза перехватывало дыханье. Помню, что задыхалась: в горло не шел кислород. То-то сейчас в вечно теплом Пусане, на берегу океана…

\\\\\\\Чен появился у офиса в лыжном костюме. А после урока предложил подвезти до метро.

\\\\\\\- Как? Разве вы на машине? Так вы ж не умеете…

\\\\\\\Чен обреченно махнул и пошел расчищать лобовое стекло. Я схватилась было за ручку, но мигом прилипла к металлу. С трудом отодрав одеревенелые пальцы, продолжала сражаться переднею дверью – неуклюже, но в рукавицах. Наконец, дверь сдалась. Мы сели в машину. Глядь, а у Чена очки что-то мутные стали. Я вздрогнула и протянула салфетку. Он попробовал протереть – стекла не поддались. И я поняла: это не пар, это лед. И смотреть через эти очки – как бы через печные заслонки. Так, в незрячих очках, торжественно, наудачу, Чен поехал – впервые поехал – по волшебно скользящему льду.

\\\\\\\Вышла я у метро. Станция утопала в клубах пара, как в пуховой перине. А Чен порулил себе дальше, искать свою квартиру.

\\\\\\\Новый год он решил встретить в Турции – хоть на людей посмотреть, да себя показать. Только надо такому случиться – на обратном пути потерять миграционку! Так вот взял – и пристроил там, где-то, в аэропорту. И чего с него взять – по нему же и видно: кореец. Жизнь в Корее проста, как 5 копеек. В Корее ясно, как Божий день, – куда идти человеку, потерявшему миграционку. Только в России проблема эта решения не имеет. В смысле, прямого решения, в лоб. Только если – в обход. А под обходные пути корейский ум не заточен. Чен раскладывал так и эдак, и совсем уж собрался было сесть на поезд, выехать в Украину, а потом тут же въехать назад, получив с новым въездом новую миграционку. Вовремя передумал. И бледнел, и потел, и решился – поехать в аэропорт и дать взятку. В первый раз, значит, дать. Все однажды бывает впервые. А для корейца в Москве «впервые» — на каждом шагу.

\\\\\\\Вот как-то решил подъехать он на такси. Совсем близко: таксист попросил рублей так 500. А у Чена была 5000-ная купюра. Ну, таксист ее взял и сказал: «Сдачи нет».

\\\\\\\- И что же вы сделали? – заволновалась я.

\\\\\\\- Я оставил 5000 ему и пошел.

\\\\\\\- Чен, Чен, ну как можно!

\\\\\\\А что делать? Ведь он же впервые узнал, что сдачи может — не быть.

\\\\\\\Зима тем временем кончилась. Солнце приветливо засверкало из всех окошек. Пташечки засвистали. И у Чена с машины свистнули номера.

\\\\\\\И такая дребедень – каждый день. То тюлень позвонит, как говорится, то олень. Бедолага Чен, должно быть, чувствовал себя в Москве, как в зверинце. Ох, нелегкая это работа – налаживать совместные научные разработки с профессорами известного российского вуза Z. В чем-то даже труднее, чем мирно разучивать русский как иностранный.
\\\\\\\
\\\\\\\

Они — люди третьей ступени

\\\\\\\Как понять, в какой форме надо сказать глагол в каждом конкретном случае? И как объяснить это иностранцу, изучающему русский язык, – просто и понятно? Я предлагаю для этого «трехступенчатое правило о согласовании глагола». Его первые два пункта я уже рассказала (см. «О вредном субъекте, или с чем согласуется глагол», «Нет, не было и не будет: ступень 2″). Это объясняет многие нестандартные моменты в структуре русской фразы. Многие, но не все. Кое-что еще остается под знаком вопроса.

\\\\\\\- Кстати, ты слышал последнюю новость? В нашем офисе скоро поставят бильярд!

\\\\\\\Знаком вопроса я бы – на месте иностранца, конечно – пометила здесь слово «поставят». Что за форма такая? «Они» поставЯТ? Это еще почему?

\\\\\\\Будем рассуждать логически.

\\\\\\\Пункт 1. Когда мы хотим сказать глагол, мы должны найти падеж №1 (Именительный). Ищем. Нет его здесь? — Нет, как пить дать.

\\\\\\\Тогда переходим к пункту 2: если во фразе нет падежа №1 и поэтому мы не понимаем, как говорить глагол, то говорим…

\\\\\\\Стоп, стоп, стоп! «Говорим как «оно»», — гласит пункт 2. То есть «поставит». Но ведь это неправильно!

\\\\\\\Да, неправильно. Не «оно», а «они»: «поставят». Хотя падежа №1 тут, действительно, нет. В чем же загвоздка?

\\\\\\\«В нашей компании работает 389 сотрудников». «РаботаЕТ», как «оно».

\\\\\\\«В нашем офисе скоро поставят бильярд». «ПоставЯТ», как «они».

\\\\\\\А какая разница? Чтобы это понять, давайте посмотрим, почему нет падежа №1 – в первом случае и во втором. И если посмотреть внимательно, то мы увидим одно очень существенное различие.

\\\\\\\«Поставят бильярд». Кто поставит? – Ну, кто-нибудь, да поставит. Рабочие, видимо. Или курьеры. Наверное, грузчики. Да кто их знает, кто там столы бильярдные ставит-то. Не важно, какие-то люди.

\\\\\\\То есть, иными словами, мы здесь не говорим существительное в Именительном падеже только потому, что не хотим говорить, — так как считаем, что это не важно. Но, чисто теоретически, если сильно захотеть, то сказать падеж №1 тут можно: «В нашем офисе скоро… рабочие / курьеры / грузчики / ЛЮДИ – поставят бильярд». И тогда все становится на свои места: «поставЯТ», как «они», потому что это ЛЮДИ.

\\\\\\\А теперь – «В нашей компании работает 389 сотрудников». Как здесь обстоят дела с первым падежом? Что его по факту тут нет, это видно. Но, теоретически, можно ли его сюда как-то вставить? Если очень-очень захотеть? – Нет, хоть умри, не получится. Работают-то, понятное дело, сотрудники. Но из-за числительного 389 это слово стоит в Родительном падеже. И Именительный сказать нельзя уже ну никак.

\\\\\\\И вот теперь мы подошли к тому, чтобы четко сформулировать все 3 пункта «трехступенчатого правила о согласовании глагола»:

\\\\\\\1. Когда мы хотим сказать глагол, мы смотрим на падеж №1.

\\\\\\\2. Если во фразе нет падежа №1 и нельзя вставить слово «люди» (в Именительном), то говорим глагол, как «оно».

\\\\\\\3. Если во фразе нет падежа №1, но в нее можно вставить слово «люди» (в Именительном падеже), то глагол надо говорить, как «они».

\\\\\\\Например, «Обычно контракты с иностранными партнерами обсужда… в переговорной на пятом этаже». Падежа №1 здесь нет. Но его можно вставить: «люди обсуждают контракты». Значит, глагол говорим, как «они»: «обсуждаЮТ».

\\\\\\\«Вчера нам нужна бы… эта переговорная». Именительный падеж здесь есть, хотя это вовсе не субъект («мы»), а объект («переговорная»). «Переговорная» — это «она», значит, говорим «быЛА».

\\\\\\\«Сергею нужно бы… забронировать эту переговорную». Падежа №1тут нет. И слово «люди» не вставляется. Ведь субъект-то тут есть, это «Сергей», но стоит он в форме третьего (Дательного) падежа. Значит, глагол говорим, как «оно»: «Ему нужно быЛО все забронировать».

\\\\\\\Вот так и работает мое «трехступенчатое правило о согласовании глагола». И очень облегчает жизнь тем, кто взялся учить русский как иностранный.
\\\\\\\
\\\\\\\

Нет, не было и не будет: ступень 2

\\\\\\\Преподавание русского языка для иностранцев – дело крайне увлекательное. Вот, например, вопрос о согласовании глагола. Дело темное, а я берусь его распутать в 3 приема — с помощью своего «трехступенчатого правила». О его первом пункте речь уже шла в прошлый раз (см. «О вредном субъекте, или с чем согласуется глагол»). И смысл этого пункта в том, что глагол всегда согласуется с тем существительным или местоимением, которое стоит в Именительном падеже, — независимо от того, что это существительное или местоимение означает. Иначе говоря, хочешь сказать глагол – ищи падеж №1 (т.е. Именительный). Например: «В прошлом году у Антона … машина». Как сказать слово «быть»? Находим падеж №1. Это «машина». И, значит, говорим «была»: «У Антона была машина».

\\\\\\\А теперь посмотрим на ситуацию Бориса. У него ситуация – как финансовая, так и грамматическая – не так проста, как у Антона: «В прошлом году у Бориса не … машины». И как же быть? В смысле, мы знаем, что надо искать падеж №1. И вот ищем, ищем… А его тут нет! Все, тупик.

\\\\\\\Ну, то есть, мы-то с вами, конечно, знаем, что «У Бориса машины не быЛО». Да только как объяснить это иностранцу? Ну с какой, спрашивается, радости тут говорить «не быЛО» — как «оно», если «Борис» — это «он», а «машина» — «она»? А донести до учеников премудрость про «нет, не было, не будет» преподаватель русского как иностранного все же обязан. И разные преподаватели эту задачу решают по-разному. Так, некоторые из моих коллег полагают, что главное – это дать яркий, запоминающийся пример.

\\\\\\\«Спрашивают молодого человека:

\\\\\\\- У вас дети есть?

\\\\\\\- НЕТ, НЕ БЫЛО И НЕ БУДЕТ, — отвечает молодой человек.

\\\\\\\- А почему так?

\\\\\\\- Да попытался в метро без билета пройти».

\\\\\\\Ну, достигает ли этот прием заданной цели – обучить иностранца говорить по-русски без ошибок, — не знаю. Я, если честно, не пробовала. Лично я обхожусь примерами более тривиальными. И основные надежды возлагаю на свое «трехступенчатое правило».

\\\\\\\Итак, наша первая рекомендация – найти падеж №1 – в случае с Борисом не работает. Если «у него не … машины», то Именительный тут даже при самом тщательном изыскании не обнаруживается. И если ориентироваться можно только на него, а его здесь нет, то и как говорить глагол, мы, выходит, тоже не знаем.

\\\\\\\И вот тут-то вступает в силу пункт 2, который гласит:

\\\\\\\«Если в предложении нет падежа №1 и мы не знаем, как говорить глагол, то говорим, как «оно»!»

\\\\\\\Вот почему у Бориса машины именно «не быЛО», а не «не быЛ» или «не быЛА». Проверяем, как обычно, на деньгах:

\\\\\\\- Сейчас у Бориса их нет, а в прошлом году?

\\\\\\\- У Бориса не было денег, — откликаются студенты.

\\\\\\\- А почему? – не унимается преподаватель, — если «Борис» — «он», а «деньги» — «они»?

\\\\\\\- Потому что «у Бориса» — падеж №2 (Родительный, значит), «денег» — тоже №2. Мы на это не смотрим, — ловко парируют иностранцы.

\\\\\\\- А потом, в следующем году? У Бориса не…

\\\\\\\- Не будет денег! – категорично заявляют те, кто что-то смыслит в деньгах и падежах.

\\\\\\\- Но почему же? – тичер делает якобы круглые глаза.

\\\\\\\- Потому что здесь нет падежа №1 – говорим, как «оно».

\\\\\\\И глаза осчастливленного тичера расплываются в щелочки от умиления: «Зайки!»

\\\\\\\А между прочим, это еще не все. Второй шаг моего «трехступенчатого правила о согласовании глагола» ведет намного дальше Бориса без денег и без машины. Этот пункт описывает множество моделей русского языка, которые обычно на уроках РКИ даются по отдельности на запоминание и до безобразия перегружают и без того изнемогающую память несчастного иностранца.

\\\\\\\«Анна приехала в Москву, когда ей быЛО 20 лет. А Марта – когда ей быЛ 21 год».

\\\\\\\Почему так? То «быЛО», то «быЛ»? Когда речь идет вообще о двух девушках?

\\\\\\\А «Антону всегда нравиЛИсь романы Достоевского. Ему вообще всегда нравиЛОсь читать».

\\\\\\\Почему так? Там «нравиЛИсь», а тут «нравиЛОсь»? Когда это одно и то же увлечение одного и того же человека?

\\\\\\\«Борис должен быЛ позвонить в “Samsung”. Ему очень нужно быЛО позвонить туда».

\\\\\\\Почему так? Какая разница? Ну, явно ведь, никакой. А глагол говорится по-разному.

\\\\\\\«В нашей компании работаЕТ 389 сотрудников».

\\\\\\\Каково! Столько народу – а глагол в единственном числе. Это что за фокус?

\\\\\\\Но никакими фокусами не сбить с толку того иностранца, который знает 2 главных пункта моего «трехступенчатого правила о согласовании глагола». Более того, даже столкнувшись с фразочкой вроде этих впервые в жизни, он не станет теряться – он сможет построить ее правильно! Вообще от начала и до конца и целиком своими силами! Так что преподавателю останется только заострить внимание на некоторых, как говорится, фичах, только лишний раз подхлестнуть бдительность: «Как выдумаете, как здесь надо сказать глагол?»

\\\\\\\- Почему «Марте быЛ 21 год»?

\\\\\\\- Потому что падеж №1 – «год», «он».

\\\\\\\- А почему «Антону нравиЛИсь романы»?

\\\\\\\- Потому что падеж №1 – это «романы», «они».

\\\\\\\- А там почему – «быЛО», «нравиЛОсь», «работаЕТ»?

\\\\\\\И слышать доведенное до автоматизма:

\\\\\\\- Нет падежа №1!
\\\\\\\
\\\\\\\

 

О вредном субъекте, или с чем согласуется глагол

\\\\\\\Мы уже начали разговор о глаголах. Что может быть интереснее? Поговорим о них еще. И на этот раз зададимся вопросом: с чем согласуется глагол?

\\\\\\\Вопрос этот с точки зрения преподавания русского языка иностранцам совсем не праздный. Потому что им, иностранцам, русские глаголы говорить придется. А значит, надо и понимать, как их говорить, то есть с чем согласовывать.

\\\\\\\По умолчанию им кажется, что глагол согласуется с субъектом, — с тем, кто совершает это действие или испытывает это состояние. И, возможно, в обычных языках так оно и есть. Но только не в русском. Россию, как говориться, аршином общим не измерить. Включая и язык. И глагол у нас согласуется принципиально не с субъектом. А идея подстраивать глагольную форму под субъект сидит в иностранных умах настолько глубоко, что — по моему убеждению, даже само понятие о субъекте на уроках русского как иностранного вредно, и слово это надо всячески обходить молчанием.

\\\\\\\Например, у Антона есть машина. И, например, мы это уже знаем, — в смысле, не столько факт из биографии небезызвестного Антона, сколько эту вот грамматическую модель: «у кого есть что». Для затравки я прошу рассказать, где тут какой падеж. Хотя от этого рассказа мое любопытство не удовлетворяется, а только разыгрывается сильнее. «Сейчас у Антона есть машина, — пускаюсь я в рассуждение. – Ну, а если не сейчас? Что, если эта ситуация была раньше? В прошлом году, например? Как же тогда сказать: у Антона … машина? Был, была, было или были?»

\\\\\\\Все как один, и за 15 лет практики преподавания РКИ – ни единого исключения, — отвечают:

\\\\\\\- Был.

\\\\\\\- А почему?

\\\\\\\- Потому что Антон – это он, — так же единодушно поясняли мне все и всегда.

\\\\\\\- А почему вы смотрите на слово «Антон»? Почему не хотите посмотреть, например, на слово «машина»? – подбрасываю я наводящий вопрос.

\\\\\\\- Потому что Антон – это субъект, — отвечали многие.

\\\\\\\Вот оно – вредоносное понятие субъекта!

\\\\\\\Правда, иные начинали колебаться. Иные, — те, которые новость об Антоне с машиной узнали не от меня первой, но раньше уже такой премудрости как-то обучались, — те начинали мяться и неуверенно, с робкой улыбкой, бормотать: «А-а, здесь субъект – это, каким-то образом, машина».

\\\\\\\Ну уж это, извините, полный бред. Любому здравомыслящему человеку очевидно, что в утверждении «у Антона есть машина» субъектом является Антон, а машина – объект обладания.

\\\\\\\Итак, Антон – это, без сомнения, субъект. Однако глагол согласуется не с субъектом, а…

\\\\\\\Я поднимаю палец и торжественно оглашаю первый пункт своего «трехступенчатого правила о согласовании глагола», своей методической гордости:

\\\\\\\ «В русском языке, когда мы хотим сказать глагол, мы всегда смотрим падеж №1 (в скобках для непосвященных: так на языке РКИ называется Именительный). Нам неважно, субъект это, или объект, или еще что-то другое. Нам важно только, что это падеж №1».

\\\\\\\И – проверка контакта:

\\\\\\\- Сейчас у Антона есть деньги. Раньше? У Антона…

\\\\\\\Как правило, контакт устанавливается с первой попытки:

\\\\\\\- Были! У Антона были деньги, — отзывается студент или целая группа, смотря кого учим.

\\\\\\\- А почему? Почему вы не хотите сказать «был»?

\\\\\\\- Потому что деньги – это они.

\\\\\\\- А потом? В следующем месяце? – продолжаю любопытствовать я. Надо же убедиться, что дошло все, как положено. – В следующем месяце у Антона …?

\\\\\\\- Будут деньги.

\\\\\\\Есть!

\\\\\\\- А почему «будут»? Почему вы смотрите на «деньги» и не смотрите на «Антона»?

\\\\\\\- Потому что «деньги» — это падеж №1, а «Антон» — падеж №2, — растолковывают непонятливому преподавателю взбодрившиеся иностранцы.

\\\\\\\УРА! Заработало!
\\\\\\\
\\\\\\\

Эссе про Антона, или где у существительных лицо

\\\\\\\Я хочу спросить, есть ли у существительных лицо? Т.е. не в смысле фотомодель, и вообще не часть тела, а грамматическая категория лица? Подавляющее большинство лингвистов скажет: нет. И, мое глубокое убеждение, ответят они так потому, что для них это вопрос абстрактной теории. А практика, — практика преподавания русского языка для иностранцев, — показывает ровно обратное.
\\\\\\\И каким же это образом столь туманный вопрос может быть делом практики? — Спросите вы. — А вот таким. Представьте себе, что сидит перед вами группа китайцев. Нулевых. Ну, то есть, таких, которые только недавно начали изучать русский как иностранный. Одолели буквы, кое-какие слова и добрались, наконец, до первого в своей жизни русского глагола. До глагола «работать». Преподаватель РКИ торжественно выводит: «я работаю, ты работаешь, он/она работает», ну, и так далее.

\\\\\\\- Понятно?

\\\\\\\- Понятно, — согласным хором отвечают китайцы, и начинается опрос.

\\\\\\\- ТЫ, — возглашает преподаватель.

\\\\\\\- РаботаЕШЬ, — отзываются ученики.

\\\\\\\- МЫ! — напирает хозяин положения.

\\\\\\\- РаботаЕМ, — не унывают китайцы.

\\\\\\\- Я!

\\\\\\\- РаботаЮ, — опять не теряется группа.

\\\\\\\- Он? — интересуется преподаватель.

\\\\\\\- РаботаЕТ!

\\\\\\\- АНТОН?! – не унимается любопытный тичер.

\\\\\\\- РаботаЕТ, — тут же находятся ученики.

\\\\\\\Я проверяла много раз, на разных студентах, не только из Китая. Каждый раз одно и то же. Я называла того, кто работает, и в ответ слышала нужную форму. А завершался опрос неизменно – моим возгласом: «Антон!», и их откликом: «Работает!» И за 15 лет преподавания русского языка иностранцам я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь споткнулся на этом переходе от личных местоимений к существительным. А если в этот момент спросить – хоть Лю Куна, хоть Марио, хоть кого бы то ни было еще, почему «АНТОН» — именно «работаЕТ», а не «работаЮ» или, допустим, «работаЕТЕ», — тут и Марио, и Джон, и Лю Кун, не задумываясь, ответят: «Потому что Антон – это он».

\\\\\\\Вот он – момент истины! Гениально, и, как все гениальное, просто. Вернемся к тому вопросу, с которого начали: есть ли у существительных в русском языке категория лица? В такой формулировке звучит несколько туманно. А в переводе с наукообразного на человеческий, или на язык РКИ, то же самое можно спросить примерно так: «Почему АНТОН – работаЕТ, а не работаЮ, или работаЕТЕ, или что-то еще другое?» И утверждение «потому что Антон – это он» равносильно утверждению «потому что Антон – это 3-е лицо». Иначе говоря, лицо у Антона есть. Третье. Как и вообще у любого русского существительного. Я так считаю.

\\\\\\\А как же иначе? – удивитесь вы. – А вот так, — скажу я вам. Так, как отвечает на вопрос об Антоне традиционная лингвистическая теория. А теория эта утверждает следующее.

\\\\\\\Во-первых, в русском языке у глаголов есть категория лица.

\\\\\\\Во-вторых, категория лица -  это не «собственная» категория глагола, как, например, время или наклонение, а согласовательная: она зависит от лица «главного слова».

\\\\\\\В-третьих, таким «главным словом», с которым глагол согласуется по лицу, должно быть личное местоимение в Именительном падеже; часто оно же обозначает субъект действия.

\\\\\\\Пункты, изложенные до сих пор, оспорить невозможно. И все они описывают первую часть нашего опроса: если ТЫ, то работаЕШЬ, а если МЫ, — значит, работаЕМ, и так далее. А вот если в Именительном падеже стоит не личное местоимение, а существительное?

\\\\\\\Глагол всегда согласуется с тем словом, которое стоит в Именительном падеже, — согласуется по числу, по лицу, в прошедшем времени по роду. Например, «АНТОН работаЛ над этим проектом, а АННА работаЛА, и вообще все СОТРУДНИКИ работаЛИ». Это раньше. А если сейчас? В настоящем времени должно идти согласование по лицу. А лица, как утверждает классическая лингвистическая теория, у существительных нет – согласовываться не с чем.

\\\\\\\Вообще, такие случаи, когда глаголу не с чем согласовываться по какой-нибудь грамматической категории, в русском языке время от времени встречаются. Возьмем, например, такое предложение: «Светает». Или: «Рассвело». Ну и как тут согласуешься, спрашивается? Кто светает, кто рассвел? Нет его, нет и быть не может. А глагол сказать как-то надо. Для таких ситуаций существует правило: если по числу, лицу или роду согласование невозможно, по умолчанию используется форма единственного числа, 3-его лица, среднего рода.

\\\\\\\Итого, классическая лингвистика на вопрос о том, почему АНТОН именно работаЕТ, предлагает нам отвечать так: Антон – это существительное, у существительных лица нет, следовательно, согласование по лицу невозможно, следовательно, используем форму 3-его лица.

\\\\\\\Вы представляете? Такую горожу нагородить – вместо того, что очевидно и нулевому китайцу: «АНТОН работаЕТ, потому что АНТОН –это ОН!» А теперь напрягите воображение посильнее и попытайтесь представить еще, каким образом эту замечательную лингвистическую абракадабру бедный преподаватель русского как иностранного будет доносить до сознания нулевого китайца. Это вместо того, чтоб после позывных «ОН» и отклика «работаЕТ» безо всякого перехода решительно заявить «АНТОН» и услышать все то же «работаЕТ» в ответ (потому что Антон это он), бедолаге придется поглубже вдохнуть и начать толковать что-то вроде: «АНТОН – это не ОН, АНТОН – это не знаем, работаЮ, работаЕШЬ, работаЕТ или как, и поэтому говорим работаЕТ». «Пу-ши-до!» — отрежет Лю Кун, — «ноу андестенд».

\\\\\\\И зачем, спрашивается, так заморачивать голову бедному парню? Не лучше ли просто согласиться, что АНТОН – это все-таки ОН? Или, иначе: АНТОН – это 3-е лицо!
\\\\\\\
\\\\\\\

Грамматическое значение и практика РКИ

\\\\\\\В прошлый раз мы стали говорить о том, что смыслы, которые одни языки передают только на лексическом уровне, другие могут передавать на уровне грамматики. Это вопрос интересный, и, когда мы преподаем русский язык иностранцам, разбираться в нем нужно. Ведь то, что отдельное слово на одном языке звучит так, а на другом как-то эдак, никого не удивляет, это ясно и ребенку. А вот когда человек натыкается на то обстоятельство, что для значения, которое он привык говорить словом, в другом языке есть отдельное грамматическое правило, — тут он испытывает настоящий культурный шок. И этого шока – иностранцам, взявшимся за изучение русского, не избежать никак.

\\\\\\\Например, в китайском языке у глаголов нет категории времени. Если китаец хочет сказать, что он что-то делал вчера, он так и говорит, словом: «вчера». И никакой особой формы «делал», соответствующей этому «вчера» и отличающейся от формы «делаю» для «сейчас» и «буду делать» — если дело будет завтра, у него нет. И когда китайцы обнаруживают такие вещи в русском, они изумляются примерно так же, как изумились бы вы, если б решили поучить, допустим, македонский, — язык с дивной системой глагольных наклонений. Мыслимое ли дело: в этом самом македонском языке на грамматическом уровне, при помощи отдельного наклонения глагола, выражается смысл «я сам, вообще-то, не видел, это чисто Вася сказал». Подумать только! Язык-правдолюбец! Как сманипулировать, как соврать, как выдать желаемое за действительное на языке, где сама грамматическая структура каждый раз обязывает тебя уточнять: «а, кстати: ты это сам видел, или ты чисто с Васиных слов?» И замять этот вопрос, как говорится, для ясности, невозможно. Вот такие чудеса!

\\\\\\\Ну да ладно, глаголы. Это мы возвращаемся к русскому как иностранному. В большинстве языков формы времени у глаголов все-таки есть, так что удивление Лю Куна по этому поводу разделит мало кто. Да и сам Лю Кун удивится только при том условии, что английского раньше не учил. Вот то ли дело – падежи. Это куда экзотичнее. Тут не только Лю Кун, тут и Том схватится за голову и станет нервно хихикать. А у кого-нибудь более темпераментного, скажем, Хусейна, уже после второго лопнет терпение. Он встанет и хлопнет по столу: «Я считаю, для иностранцев падежи надо от-ме-нить!» «Стрелянто пистолето! – хлопнет по столу после третьего падежа потерявший терпение Марио. – I will kill you, sooner or later. Почему вы не можете говорить все предлогами? Как нормальные люди: in, to, of, — и все понятно!»

\\\\\\\- Ну, предлоги у нас тоже есть, — станет было оправдываться преподаватель русского как иностранного.

\\\\\\\- Как, и предлоги, и падежи?! – и оторопелый Марио выпучит глаза с выражением беспредельного изумления и ужаса. – Я точно убью вас. Рано или поздно.

\\\\\\\И вот, правда, зачем нам – и предлоги, и еще падежи? Если многие другие языки превосходно обходятся одними предлогами?

\\\\\\\Ну, некоторые смыслы мы передаем только падежными окончаниями, без помощи предлогов. Например: «Миша Машу любит. Мишу Маша – недолюбливает». Здесь окончание «-у» несет смысл «тот, на кого направлено чувство», а окончание «-а» — «тот, кто это чувство испытывает». И не будь на конце этих буковок, мы бы совершенно потерялись в потоке эмоций безо всякой организации: «Маш… Паш… терпеть не может». Так кто кого? Маша Пашу, или Паша Машу?

\\\\\\\Ну, хорошо. Здесь, хоть и есть от чего лопнуть терпению, но, по крайней мере, понятно, для чего русским эти окончания нужны. А вот возьмем, к примеру, фразу: «Миша с Пашей не знаком».  «С Пашей»: предлог «с» и окончание «-ей». Ну и на кой, спрашивается, Паше это «-ей» пригорело, если и после одного только «с» уже всем все ясно?

\\\\\\\В теории, объяснить это загадочное явление можно так. Восприятие звучащей речи – процесс очень сложный. Недаром не удается сконструировать устройство, которое распознавало бы звучащее сообщение  с такой же точностью, как это делает человек. Но и для живого человека эта задача не так уж проста. Обратите внимание: фамилии и вообще незнакомые слова мы просим произносить медленно и утрированно четко, а то и диктовать по буквам: «Борис, Леонид, Елена, Зинаида, — Блез. Блез Паскаль». А не то – даже носитель языка, для которого каждый звук в отдельности здесь роднее родного, на слово целиком отреагирует примерно так: «Куда, куда влез? Паскаль-то?» Да никуда не влез, имя это у него такое. И о чем это говорит? – О том, что, безошибочно распознавая осмысленные фразы, человек, тем не менее, не способен распознать без ошибок просто некий звукоряд, не связанный в его сознании ни с каким смыслом. Из речевого потока мы улавливаем только обрывочные звучания, а остальное достраиваем сами. Автоматически, безо всяких сознательных усилий, но именно достраиваем, руководствуясь своими знаниями о данном языке, — о том, какие в нем есть слова, как из этих слов складываются предложения и т.д. Даже в идеальных условиях, в полнейшей тишине, процесс распознания звучащей речи идет таким образом. А если мы в метро, где от грохота закладывает уши, а если разговариваем по старому телефону в полуподвальном помещении, так что до слуха сквозь шипение трубки доносится только слабое кваканье? Но и в таких условиях мы как-то ухитряемся понять, что нам сказали.  Хотя потери акустической информации здесь огромны. Так вот, как будто из сочувствия к нашим трудностям, язык стремится информацию дублировать, выражать одно и то же двумя, а то и тремя разными способами сразу: если что-то и потеряется, то, в любом случае, того что останется, должно хватить для адекватного понимания фразы в целом. Вот почему один и тот же смысл, скажем, «субъект – второй участник ситуации», выражается и предлогом «с», и окончанием «-ей», — это на грамматическом уровне, — да еще и заложен в лексическом значении слова «знаком», которое уже само по себе подразумевает, что должен быть не только тот, кто знаком, но и кто-то второй – с кем этот первый успел познакомиться.

\\\\\\\Такие вещи происходят сплошь и рядом. Для передачи смысла «раньше» грамматическая форма прошедшего времени глагола соседствует в предложении со словом «вчера», или «в прошлом году». Значение «два или более», заложенное в грамматической форме множественного числа существительного, тут же может дублироваться словом «много», да еще и множественным числом прилагательного в придачу.  Значение просьбы облекается в форму повелительного наклонения глагола и дополнительное слово «пожалуйста», и так далее.

\\\\\\\Это в русском. Не все языки дублируют именно эти смыслы и именно этими способами, но дублируют – все. И до тех пор, пока наш великий и могучий РКИ дублирует то же и так же, как это проделывает родной язык любознательного чужеземца, с нервами у этого чужеземца все будет в порядке. Но как только русский начинает оригинальничать – в иностранной душе зарождается буря протеста «на кой это надо». Так, для Лю Куна странно, зачем в конце глагола приделывать «-л» в смысле «раньше», если и так уже есть слово «раньше». Том не китаец, и его этим не проймешь: в его родном английском смысл «раньше» тоже зашит внутри глагольной формы. Точно так же, захочет, к примеру, Марио сказать, что на дороге много машин, — и его не смутит, что самого по себе слова «много» для этого еще не достаточно, но, чтобы выразить столь тонкое наблюдение, его надо подкрепить формой множественного числа от слова «машина». Однако ж если машины эти, во множестве голосящие в пробке на Садовом, еще и дорогие, то зачем говорить во множественном числе «дорогие», — тут уж и у Тома, и у Марио нервы вытянутся в струнку. И не от предвкушения долгой дороги к дому, а оттого, что в их языках прилагательные по числам не изменяются.

\\\\\\\А вот еще пример, который умиляет даже меня, профессионала в деле преподавания русского языка иностранцам: «Одна красивая девушка стояла у окна». Мысль о том, что существо, стоявшее у окна, было женского пола, здесь выражено целых 4 раза. В лексическом значении слова «девушка» плюс в грамматических формах слов «один», «красивый» и «стоять». И скажите на милость, почему русский язык так щепетилен в этом вопросе? Как же мы боимся перепутать пол настолько, что навязчиво информируем о нем аж четырьмя разными способами? Что такого с нашими девушками? Или, может быть, с мужчинами? Не знаю, не знаю, не знаю.
\\\\\\\
\\\\\\\

Артикли и русский как иностранный

\\\\\\\Когда мы преподаем русский иностранцам, надо все время держать в уме простую вещь: одну и ту же информацию разные языки передают по-разному. Причем эта разница может быть структурной: те смыслы, которые один язык выражает с помощью грамматики, другой может выражать с помощью лексики, и наоборот. Думаете, это абстрактная теория? Ничего подобного. Это имеет самое прямое и непосредственное отношение к практическому преподаванию русского для иностранцев.

\\\\\\\Сядет Том или, скажем, Лю Кун учить наш язык и, к своей радости, обнаружит, что у нас нет артиклей. И что же, смысл «определенный» — «неопределенный» по-русски не выражают? – Представьте себе, выражают. Вот возьмем, к примеру, такую фразу: «Я читал одну книгу…». Нормальная русская фраза, и потянувшийся к знаниям Лю Кун, а может быть, Том рано или поздно что-нибудь подобное услышит. Так вот, преподаватель РКИ тогда должен будет до него донести, что фраза эта вовсе не означает, будто я за всю жизнь только одну книжку и прочел. Нормальному не-русскоязычному человеку это странно: ведь если прочел не одну, так зачем же говорить, что одну? А затем, — торжественно заключит грамотный преподаватель русского как иностранного, — что здесь слово «один» — это не «сколько», не «one». «Один» — это значит «я не буду сейчас говорить какая книжка и как называется это не важно и не помню я как». Иначе говоря, это смысл неопределенного артикля «a». Ну, а «the», в таком случае, сказать по-русски тоже, что ли, можно? – Можно. «The» по-русски – «этот», «тот самый» и все в таком духе: «Так вот в этой книге писали…».

\\\\\\\И что же? Значит, в русском языке артикли есть? Так можно совсем запутать того беднягу, который взялся за русский как иностранный. Нет, артиклей у нас нет. Потому что между русскими словами со значением неопределенности / определенности вроде «один» / «этот», с одной стороны, и английскими артиклями «а» / «the», - с другой, есть принципиальная разница. Дело в том, что по-русски мы выражаем значение «я не буду сейчас говорить какое оно не важно и не помню я как называется» только тогда, когда сочтем это нужным. А если не хотим говорить, конкретная это книга, или некая абстрактная, то и не скажем, и никто и ничто нас не заставит этого сделать. По-английски же выражать смысл определенности / неопределенности нас обязывает структура языка. Как только мы попытаемся заикнуться о какой-нибудь, допустим, даже самой завалящей книжонке по-английски, мы сейчас же должны сказать: это книжка «не важно какая не помню некая книжка», или же это книжка «именно та самая вот». И обойти этот вопрос молчанием невозможно никак – иначе будет грамматическая ошибка.

\\\\\\\Вот этим критерием – обязательностью – грамматическое значение отличается от лексического. Информацию об «определенности» или «неопределенности» предмета, которую английский, как и большинство европейских языков, передает на уровне грамматики, русский передает на уровне лексики. Преподавателю русского как иностранного эти вещи нужно очень четко понимать и внятно доносить до студентов. То есть, конечно, не надо на уроке РКИ сильно умствовать, — мол, «грамматическое значение отличается от лексического обязательностью и предсказуемостью». Так никто ничего не поймет. Озвучить эту мысль, преподавая русский язык иностранцам, можно примерно так: «По-английски артикли надо говорить всегда. А по-русски я могу сказать слово «один», а могу не говорить, как я хочу. Если хочу, то говорю, а если не хочу, то не говорю». Потому что, преподавая русский как иностранный, все мысли надо выражать как можно проще. А иначе даже самые красноречивые монологи превратятся в пустое сотрясение воздуха.
\\\\\\\
\\\\\\\

Этот сложный русский язык

Источник публикации: www.adme.ru

\\\\\\\
\\\\\\\Есть в русском языке такие фразы — пантограммы, в которых буквенный состав одинаковый, а смысл совсем разный.

\\\\\\\Читаются они одинаково, смысловую разницу можно определить лишь по расположению словоразделов. Например, «помаши нам — по машинам». Или «гаджеты — гад же ты!», «одна копейка — однако, пей-ка».

\\\\\\\Терминов у данного явления существует множество. Разные авторы называли такие фразы и омограммами, и равнобуквицами, и равнорифмицами, и даже заикалочками. Последнее, очевидно, более актуально для иностранцев, для которых русский язык — это нечто среднее между рыком моржа и мелодией Брамса.

\\\\\\\Пантограммы могут складываться в целые стихотворные произведения, широко используясь в комбинаторной поэзии. Этот прием получил название литературные шахматы. Пионером каламбурных панторифм в русской поэзии выступил Дмитрий Авалиани.

\\\\\\\AdMe.ru собрал самые яркие — от простейших до замысловатых — примеры пантограмм и панторифм в русском языке.

    \\\\\\\
  • Слушать надо же, ну! — Слушать надо жену.
  • \\\\\\\

  • Пойду, шаман, долиною — пой, душа, мандолиною!
  • \\\\\\\

  • Горда ль гор даль?
  • \\\\\\\

  • Утро пылает догмой — у тропы лает дог мой.
  • \\\\\\\

  • Бери гитару — береги тару
  • \\\\\\\

  • Уста ли — у стали — у ста ли — устали?
  • \\\\\\\

  • Из рая ль Израиль?
  • \\\\\\\

  • О славе думал я. Осла веду. Мал я.
  • \\\\\\\

  • Ведьмы не мы — Ведь мы не мы — Ведьмы немы
  • \\\\\\\

  • Адрес публики — Ад республики
  • \\\\\\\

  • У меня ж опыта больше — …

\\\\\\\

Панторифмы

\\\\\\\Не бомжи вы —
\\\\\\\Небом живы.

\\\\\\\Вот ветхо чучело вечности.
\\\\\\\В ответ хочу человечности.

\\\\\\\И я лис!
\\\\\\\И я ли сиял?
\\\\\\\И сияли,
\\\\\\\Устали…
\\\\\\\Уста ли устали?

\\\\\\\Но чей приз везде?
\\\\\\\Ночей при звезде -
\\\\\\\А отце награда.
\\\\\\\Вот цена града.

\\\\\\\Любите свой родной язык!
\\\\\\\
\\\\\\\