\\\\\\\На бедолагу, который приехал в Россию из своего прекрасного далека, градом начинают сыпаться трудности. Сыплет трудностями русский язык. Неприветлив русский язык для иностранцев. Но не только от русского как иностранного будет болеть голова. Реалии российской жизни, — вот настоящий удар для непосвященных!

\\\\\\\Представьте себе персонажа из Южной Кореи. Да знаете ли вы, что такое – Южная Корея? Это такая страна, где нет снега и льда, где жизнь ясна, как Божий день, проста, как 5 корейских вон. Там, оставив айфон на столике в людном кафе, вы на следующий день найдете его, где забыли. Ну а если не знать языка, то, рассчитываясь с парикмахером или таксистом, можно просто дать кошелек: он возьмет ровно то, что ему причиталось по счету. Словом, много чудес совершается в Южной Корее. Не страна, а большая теплица. И оттуда – один персонаж, натуральный тепличный кореец, приезжает в Москву.

\\\\\\\Был у меня такой ученик столько-то лет назад. Звали его… ну, скажем, к примеру, что Чен. Прилетел он, как старший менеджер крупной корейской компании Х – проводить разработки совместно с профессорами именитого вуза Москвы под названием Z. В кожаной курточке и без шапки. Снял офис, с профессорами договорился. И стал ждать, когда же научные разработки двинутся в гору. Только у профессоров времени не было – просто, хоть плачь. А на Москву шаг за шагом наступала зима.

\\\\\\\После первых ноябрьских морозцев от машины Чен отказался. Мол, в родимом Пусане, на берегу океана, заморозков не бывает – вот и не научился Чен водить машину по льду. Покосившись на курточку, я поежилась и сказала, что русскую зиму в этом не перезимовать. Он мне не поверил. И мужественно наматывал километры до офиса и обратно вот в таком легкомысленном виде, в то время как я уже зябла в пуховике.

\\\\\\\Мороз крепчал. Маразм крепчал заметно. Профессора надраивали окна в Ченовом офисе. Втянув голову в плечи, Чен попросил, чтоб ему бы оставили тоже окошечко на помывку. Рассудив, что, должно быть, это часть национальной культуры. Я тихонько ему пояснила, что, вообще-то, мыть не обязательно. Бедняга высказал все, на что лишь способен кореец: «Мы им платим такие деньги! А уборщица столько не стоит!!!» Он больше не понимал, как бы это еще понять. Научные разработки стояли на мертвой точке. Столбик термометра уползал устрашающе вниз.

\\\\\\\Зима в том году выдалась – на загляденье. Где раки зимуют, как говорится, — узнали все. Застыла зима на отметке -30. Такого и я-то не видела никогда. Помню, болтаем мы с тетушками ЦМОшными нашими. И болтаем, болтаем, и что-то домой не идем. Покуда одна не озвучила коллективное бессознательное: «Девочки, просто мне страшно на улицу выходить!» На улице от мороза перехватывало дыханье. Помню, что задыхалась: в горло не шел кислород. То-то сейчас в вечно теплом Пусане, на берегу океана…

\\\\\\\Чен появился у офиса в лыжном костюме. А после урока предложил подвезти до метро.

\\\\\\\- Как? Разве вы на машине? Так вы ж не умеете…

\\\\\\\Чен обреченно махнул и пошел расчищать лобовое стекло. Я схватилась было за ручку, но мигом прилипла к металлу. С трудом отодрав одеревенелые пальцы, продолжала сражаться переднею дверью – неуклюже, но в рукавицах. Наконец, дверь сдалась. Мы сели в машину. Глядь, а у Чена очки что-то мутные стали. Я вздрогнула и протянула салфетку. Он попробовал протереть – стекла не поддались. И я поняла: это не пар, это лед. И смотреть через эти очки – как бы через печные заслонки. Так, в незрячих очках, торжественно, наудачу, Чен поехал – впервые поехал – по волшебно скользящему льду.

\\\\\\\Вышла я у метро. Станция утопала в клубах пара, как в пуховой перине. А Чен порулил себе дальше, искать свою квартиру.

\\\\\\\Новый год он решил встретить в Турции – хоть на людей посмотреть, да себя показать. Только надо такому случиться – на обратном пути потерять миграционку! Так вот взял – и пристроил там, где-то, в аэропорту. И чего с него взять – по нему же и видно: кореец. Жизнь в Корее проста, как 5 копеек. В Корее ясно, как Божий день, – куда идти человеку, потерявшему миграционку. Только в России проблема эта решения не имеет. В смысле, прямого решения, в лоб. Только если – в обход. А под обходные пути корейский ум не заточен. Чен раскладывал так и эдак, и совсем уж собрался было сесть на поезд, выехать в Украину, а потом тут же въехать назад, получив с новым въездом новую миграционку. Вовремя передумал. И бледнел, и потел, и решился – поехать в аэропорт и дать взятку. В первый раз, значит, дать. Все однажды бывает впервые. А для корейца в Москве «впервые» — на каждом шагу.

\\\\\\\Вот как-то решил подъехать он на такси. Совсем близко: таксист попросил рублей так 500. А у Чена была 5000-ная купюра. Ну, таксист ее взял и сказал: «Сдачи нет».

\\\\\\\- И что же вы сделали? – заволновалась я.

\\\\\\\- Я оставил 5000 ему и пошел.

\\\\\\\- Чен, Чен, ну как можно!

\\\\\\\А что делать? Ведь он же впервые узнал, что сдачи может — не быть.

\\\\\\\Зима тем временем кончилась. Солнце приветливо засверкало из всех окошек. Пташечки засвистали. И у Чена с машины свистнули номера.

\\\\\\\И такая дребедень – каждый день. То тюлень позвонит, как говорится, то олень. Бедолага Чен, должно быть, чувствовал себя в Москве, как в зверинце. Ох, нелегкая это работа – налаживать совместные научные разработки с профессорами известного российского вуза Z. В чем-то даже труднее, чем мирно разучивать русский как иностранный.
\\\\\\\
\\\\\\\