\\\\\\\В прошлый раз мы стали говорить о том, что смыслы, которые одни языки передают только на лексическом уровне, другие могут передавать на уровне грамматики. Это вопрос интересный, и, когда мы преподаем русский язык иностранцам, разбираться в нем нужно. Ведь то, что отдельное слово на одном языке звучит так, а на другом как-то эдак, никого не удивляет, это ясно и ребенку. А вот когда человек натыкается на то обстоятельство, что для значения, которое он привык говорить словом, в другом языке есть отдельное грамматическое правило, — тут он испытывает настоящий культурный шок. И этого шока – иностранцам, взявшимся за изучение русского, не избежать никак.

\\\\\\\Например, в китайском языке у глаголов нет категории времени. Если китаец хочет сказать, что он что-то делал вчера, он так и говорит, словом: «вчера». И никакой особой формы «делал», соответствующей этому «вчера» и отличающейся от формы «делаю» для «сейчас» и «буду делать» — если дело будет завтра, у него нет. И когда китайцы обнаруживают такие вещи в русском, они изумляются примерно так же, как изумились бы вы, если б решили поучить, допустим, македонский, — язык с дивной системой глагольных наклонений. Мыслимое ли дело: в этом самом македонском языке на грамматическом уровне, при помощи отдельного наклонения глагола, выражается смысл «я сам, вообще-то, не видел, это чисто Вася сказал». Подумать только! Язык-правдолюбец! Как сманипулировать, как соврать, как выдать желаемое за действительное на языке, где сама грамматическая структура каждый раз обязывает тебя уточнять: «а, кстати: ты это сам видел, или ты чисто с Васиных слов?» И замять этот вопрос, как говорится, для ясности, невозможно. Вот такие чудеса!

\\\\\\\Ну да ладно, глаголы. Это мы возвращаемся к русскому как иностранному. В большинстве языков формы времени у глаголов все-таки есть, так что удивление Лю Куна по этому поводу разделит мало кто. Да и сам Лю Кун удивится только при том условии, что английского раньше не учил. Вот то ли дело – падежи. Это куда экзотичнее. Тут не только Лю Кун, тут и Том схватится за голову и станет нервно хихикать. А у кого-нибудь более темпераментного, скажем, Хусейна, уже после второго лопнет терпение. Он встанет и хлопнет по столу: «Я считаю, для иностранцев падежи надо от-ме-нить!» «Стрелянто пистолето! – хлопнет по столу после третьего падежа потерявший терпение Марио. – I will kill you, sooner or later. Почему вы не можете говорить все предлогами? Как нормальные люди: in, to, of, — и все понятно!»

\\\\\\\- Ну, предлоги у нас тоже есть, — станет было оправдываться преподаватель русского как иностранного.

\\\\\\\- Как, и предлоги, и падежи?! – и оторопелый Марио выпучит глаза с выражением беспредельного изумления и ужаса. – Я точно убью вас. Рано или поздно.

\\\\\\\И вот, правда, зачем нам – и предлоги, и еще падежи? Если многие другие языки превосходно обходятся одними предлогами?

\\\\\\\Ну, некоторые смыслы мы передаем только падежными окончаниями, без помощи предлогов. Например: «Миша Машу любит. Мишу Маша – недолюбливает». Здесь окончание «-у» несет смысл «тот, на кого направлено чувство», а окончание «-а» — «тот, кто это чувство испытывает». И не будь на конце этих буковок, мы бы совершенно потерялись в потоке эмоций безо всякой организации: «Маш… Паш… терпеть не может». Так кто кого? Маша Пашу, или Паша Машу?

\\\\\\\Ну, хорошо. Здесь, хоть и есть от чего лопнуть терпению, но, по крайней мере, понятно, для чего русским эти окончания нужны. А вот возьмем, к примеру, фразу: «Миша с Пашей не знаком».  «С Пашей»: предлог «с» и окончание «-ей». Ну и на кой, спрашивается, Паше это «-ей» пригорело, если и после одного только «с» уже всем все ясно?

\\\\\\\В теории, объяснить это загадочное явление можно так. Восприятие звучащей речи – процесс очень сложный. Недаром не удается сконструировать устройство, которое распознавало бы звучащее сообщение  с такой же точностью, как это делает человек. Но и для живого человека эта задача не так уж проста. Обратите внимание: фамилии и вообще незнакомые слова мы просим произносить медленно и утрированно четко, а то и диктовать по буквам: «Борис, Леонид, Елена, Зинаида, — Блез. Блез Паскаль». А не то – даже носитель языка, для которого каждый звук в отдельности здесь роднее родного, на слово целиком отреагирует примерно так: «Куда, куда влез? Паскаль-то?» Да никуда не влез, имя это у него такое. И о чем это говорит? – О том, что, безошибочно распознавая осмысленные фразы, человек, тем не менее, не способен распознать без ошибок просто некий звукоряд, не связанный в его сознании ни с каким смыслом. Из речевого потока мы улавливаем только обрывочные звучания, а остальное достраиваем сами. Автоматически, безо всяких сознательных усилий, но именно достраиваем, руководствуясь своими знаниями о данном языке, — о том, какие в нем есть слова, как из этих слов складываются предложения и т.д. Даже в идеальных условиях, в полнейшей тишине, процесс распознания звучащей речи идет таким образом. А если мы в метро, где от грохота закладывает уши, а если разговариваем по старому телефону в полуподвальном помещении, так что до слуха сквозь шипение трубки доносится только слабое кваканье? Но и в таких условиях мы как-то ухитряемся понять, что нам сказали.  Хотя потери акустической информации здесь огромны. Так вот, как будто из сочувствия к нашим трудностям, язык стремится информацию дублировать, выражать одно и то же двумя, а то и тремя разными способами сразу: если что-то и потеряется, то, в любом случае, того что останется, должно хватить для адекватного понимания фразы в целом. Вот почему один и тот же смысл, скажем, «субъект – второй участник ситуации», выражается и предлогом «с», и окончанием «-ей», — это на грамматическом уровне, — да еще и заложен в лексическом значении слова «знаком», которое уже само по себе подразумевает, что должен быть не только тот, кто знаком, но и кто-то второй – с кем этот первый успел познакомиться.

\\\\\\\Такие вещи происходят сплошь и рядом. Для передачи смысла «раньше» грамматическая форма прошедшего времени глагола соседствует в предложении со словом «вчера», или «в прошлом году». Значение «два или более», заложенное в грамматической форме множественного числа существительного, тут же может дублироваться словом «много», да еще и множественным числом прилагательного в придачу.  Значение просьбы облекается в форму повелительного наклонения глагола и дополнительное слово «пожалуйста», и так далее.

\\\\\\\Это в русском. Не все языки дублируют именно эти смыслы и именно этими способами, но дублируют – все. И до тех пор, пока наш великий и могучий РКИ дублирует то же и так же, как это проделывает родной язык любознательного чужеземца, с нервами у этого чужеземца все будет в порядке. Но как только русский начинает оригинальничать – в иностранной душе зарождается буря протеста «на кой это надо». Так, для Лю Куна странно, зачем в конце глагола приделывать «-л» в смысле «раньше», если и так уже есть слово «раньше». Том не китаец, и его этим не проймешь: в его родном английском смысл «раньше» тоже зашит внутри глагольной формы. Точно так же, захочет, к примеру, Марио сказать, что на дороге много машин, — и его не смутит, что самого по себе слова «много» для этого еще не достаточно, но, чтобы выразить столь тонкое наблюдение, его надо подкрепить формой множественного числа от слова «машина». Однако ж если машины эти, во множестве голосящие в пробке на Садовом, еще и дорогие, то зачем говорить во множественном числе «дорогие», — тут уж и у Тома, и у Марио нервы вытянутся в струнку. И не от предвкушения долгой дороги к дому, а оттого, что в их языках прилагательные по числам не изменяются.

\\\\\\\А вот еще пример, который умиляет даже меня, профессионала в деле преподавания русского языка иностранцам: «Одна красивая девушка стояла у окна». Мысль о том, что существо, стоявшее у окна, было женского пола, здесь выражено целых 4 раза. В лексическом значении слова «девушка» плюс в грамматических формах слов «один», «красивый» и «стоять». И скажите на милость, почему русский язык так щепетилен в этом вопросе? Как же мы боимся перепутать пол настолько, что навязчиво информируем о нем аж четырьмя разными способами? Что такого с нашими девушками? Или, может быть, с мужчинами? Не знаю, не знаю, не знаю.
\\\\\\\
\\\\\\\